Дай время, ты все поймешь обо мне

Влад: Ира не была готова к тому количеству слухов, которые меня окружали. И относилась к ним как обыватель — верила. Ее друзья, узнав, что мы встречаемся, «по-доброму» сказали: «Сердцеед — это еще мягко сказано о нем! Да он просто ходит по осколкам разбитых женских сердец. Ты сумасшедшая, раз с таким связалась…» Как-то спел ей в караоке «Третье сентября» Шуфутинского, а Ирина подумала, что раз так трогательно исполняю, что-то личное с 3 сентября связано. Надулась…

А еще дергалась, когда ко мне подходили какие-то женщины и, разговаривая, дотрагивались до меня, пылинки несуществующие снимали с пиджака. Ну бывают такие фамильярные… Я, замечая, как каменеет Ирино лицо, спешил сказать: «А вот познакомьтесь с моей невестой!» Но это все равно не помогало. Слухи обо мне, науськивания приятелей, какие-то собственные умозаклю­чения — и все! У Иры это откладывалось. Проходили недели, даже месяцы — и вдруг она выдавала все мне на-гора! Я поражался: неужели ты жила с этим все это время?

Ирина: В первые два года у нас такие страсти кипели! Несколько раз мы расходились.

Влад: Однажды мы даже договорились, что будем общаться как друзья. Через три дня я успокоился, позвонил, придумав какой-то дурацкий повод — типа фотографию отдать. Просто мне очень нужно было ее увидеть, посмотреть в глаза. Встретились. Я нашел нужные слова — и мы помирились. Хорошо, что не сглупил, мог взорваться: что это я себя как мальчишка веду — унижаюсь, бегаю…

Как-то раз (мы уже тогда жили вместе), пока я был в ванной, Ира просматривала газету, которую забыла ее подружка, и вычитала обо мне какую-то глупость. Выхожу, а она поворачивается ко мне и спрашивает: «Как ты мог?» Лицо и взгляд чужие. Я понял: оправдываться бесполезно, да и унизительно. Объяснять, что я вовсе «не такой», не хотелось. Сказал: «Дай время, ты все поймешь обо мне так, как нужно».





Клятву в вечной любви мы дали на английском

Ирина: Чтобы быть с Владом, мне пришлось поругаться с родителями. Мы встречались уже два года и однажды решили: да, мы любим друг друга, хотим пожениться, и есть смысл пожить вместе — посмотреть, не разведет ли нас быт. Договорились, что я перееду к Владу. Прихожу домой, сообщаю родителям. А у них шок! Папа кричит: «Да что это такое — вместе пожить?! Распущенность! Я категорически против, чтобы моя дочь с кем-то там жила!» Запираюсь в своей комнате, звоню Владу. Он примчался, поговорил с родителями, сказал, что у нас все серьезно, но папа был непреклонен. Они даже встали с мамой у двери: «Не пустим!» Но я сказала: «Я Влада люблю и ухожу». Родители потом смирились, конечно. А то, что мы с Владом сначала пожили гражданским браком, оба считаем правильным.

Другое дело, что лучше оговаривать сроки, ведь у некоторых людей пробный период затягивается на десятки лет. Мы, правда, не успели это обсудить, потому что уже через два года поженились.

Влад: Наши взгляды на свадьбу, к счастью, совпали. Мы оба не хотели дурацких церемоний, с воровством невесты и кучей незнакомых гостей. И придумали полететь в Америку и там расписаться.

Ирина: Владу костюм и мне платье мы купили в Москве. Ой, как я его выбирала — это целая история! Эпопея длилась целый месяц. Я с Кристиной, своей подругой, полгорода объездила, пока не нашла то, что мне хотелось. С нами в Америку полетели двое наших друзей, и все, больше никого. Даже мои родители и мама Влада не знали, что мы едем расписываться. Решили: вернемся и расскажем — пусть удивятся!

В Лас-Вегасе накануне свадьбы мы сходили в какое-то местное учреждение, что-то типа нашего загса, где нам выдали свидетельство о браке, недействительное без подписи священника. А подпись эту нам должны были поставить на следующий день в церкви. С утра мы с Владом подскочили уже ни свет ни заря. Я помчалась в салон делать прическу. Вот когда мне пригодилось хорошее знание английского. Стилист начал подробно расспрашивать, как именно я представляю свою свадебную прическу. А я уже давно придумала образ — никаких буклей в стиле конца позапрошлого века, только современные линии. Влад в это время с нашим другом сидел в баре, глушил волнение кофе — пил чашку за чашкой. Я вернулась в отель, начала одеваться, позвонила Владу: «Ну все, я готова. Только не выходи из бара, чтобы меня не встретить, а я уже поехала». Мы с подружкой выходим в холл, а там везде игровые автоматы, рулетки — мы же в столице игорного бизнеса! И хотя люди были увлечены, все вдруг подняли головы и посмотрели на меня. И вдруг такой невообразимый шум поднялся! «Невеста! Невеста!» — все закричали и захлопали в ладоши. Мне так приятно стало: иду, будто Золушка на балу, всем улыбаюсь, машу рукой. Сажусь в лимузин, рядом устраивается подруга, а водитель подмигивает: «Вы пара?» Официально однополые браки там не регистрируют, но церемонию провести возможно. Вот он и прикололся. Приехали в церковь, а там уже Влад меня ждет и священник. Накануне он уже рассказал нам нюансы церемонии — где пройти, где встать, в какой момент поднять фату с лица и зажечь свечи.

Вся церемония заняла минут 30. В конце нее священник, еще раз уточнив, что мы с Владом православные, начал читать молитву на английском языке! Другого-то он не знает. А мы за ним ее просто повторяли. Слова такие же, как у нас при венчании: «Клянусь быть вместе и в скорби и в радости…»

Так трогательно все это было, я еле сдерживала слезы. А когда священник вдруг спросил Влада: «А вы помните, когда взяли впервые Ирину за руку и поняли, что ваша жизнь изменилась навсегда?» — я вообще зарыдала.

Видимо, все невесты плачут — батюшка немедленно вытащил из-под своей кафедры бумажные салфетки и передал мне. Когда мы обменялись кольцами и поцеловались, заиграла музыка — та, которая принята на свадебных торжествах в Америке, — ну как в любом фильме, даже, кажется, в «Крестном отце» есть такая сцена.

Влад: Медовый месяц, а точнее, неделю мы провели в лучшем отеле Лас-Вегаса и всего штата Невада — Wynn. Его тогда только отстроили, и все было сказочно.





Я и не заметил жертвы со стороны Иры

Ирина: Мы сразу хотели родить ребенка, но нам пришлось немного повременить. До диплома мне оставался год, да к тому же я тогда еще работала в администрации конструкторского бюро американской авиакорпорации. Когда же диплом МГУ был получен, я все чаще стала покупать тесты на беременность. Думала: как будет прекрасно, если вот прямо сейчас я окажусь в положении. Месяц прошел, два, три, четыре… Однажды зашла в аптеку, купила какой-то тест, дай, думаю, проверюсь. Ничего он мне не показал, но я как-то странно себя чувствовала. Звоню подруге. Она выслушала меня и сказала: «Поезжай-ка купи себе еще один тест, но другой фирмы. Похоже, что ты все-таки в положении». Я Владу говорить не стала, зашла в аптеку, вернулась домой — и оп-па, две полоски! Мы так обрадовались! Я тут же уволилась с работы, решила, что малышу вредно излучение компьютера, да и вообще мне надо почаще гулять на свежем воздухе. Жизнь тут же изменилась. Для примера: о беременности я узнала 07.07.2007, а на следующий день, 8 июля, мы с Владом поехали на ипподром — он конным спортом с юности увлечен. Так я даже отказалась садиться на лошадь, ну а вдруг встанет на дыбы, как со мной уже однажды случилось… Влад-то отлично в седле держится, ну а я нет. С врачом мы сразу определились, нашим акушером был замечательный доктор Александр Сергеевич Гавриленко. Они с Владом познакомились на игре «Последний герой», и Александр Сергеевич — главный врач этого телепроекта — просто спас Владу жизнь. Тогда случилась та самая история, когда Децл и Николай Николаевич Дроздов наловили жаб и сварили из них суп. Все похлебали и отравились по-легкому, а Влад пришел на обед последним и подчистил котелок — съел самую гущу. Отравление было настолько сильным, что его сняли с игры на сутки, положили в больницу и назначили капельницу. Выхаживал его тогда доктор Гавриленко… В общем, мы ему оба доверяли и решились рожать у него. И это счастье, потому что врач он от Бога. Без его помощи я не родила бы Тимофея (вес у него был 4200 г!). Как только малыш зак­­ричал, Александр Сергеевич позвонил Владу: «Приезжайте, папаша!» Открываю глаза минут через десять, а около меня уже стоит мой улыбающийся муж. Двое суток он пробыл со мной в палате, Тимошу с рук почти не спускал. Выписались и полтора месяца были втроем. Ну а потом Влад снова стал работать, а с ребенком мне мама помогала. Он отличный отец, если бы ночью к сыну не подскакивал, не кормил бы его каждые три часа, как положено, я бы, наверное, с ума сошла…

Вообще, с Владом я стала совершенно другой. Раньше была такая упрямая! Переубедить меня никто ни в чем не мог. Например, я считала, что в семье должно быть равноправие, женщине надо работать, а не прислуживать мужчине. Спорила c подружками. А появился Влад — и неожиданно мне захотелось готовить для него, сидеть дома, а потом родить ребенка…

Влад: Я и не заметил жертвы со стороны Иры — настолько все происходило естественно и гармонично.

Ира меня тоже здорово изменила! Несколько лет до встречи с ней я прилично выпивал. К счастью, это не отразилось ни на моей репутации, ни на внешнем виде. Теперь могу говорить об этом открыто — много лет не пью вообще, даже шампанское на Новый год. Когда моя популярность зашкаливала, я как-то поймал себя на мысли, что с радостью отмечаю каждый успешный концерт. А они были постоянно. В среде музыкантов бутылочка коньяка для прогрева — это как «здрасте». Ведрами я не пил, но понемногу раз в неделю — стабильно. Любой нарколог скажет, что у нас вся страна одной ногой в третьей стадии алкоголизма, а всего их пять. Последняя — это уже под забором, когда вообще себя не контролируешь. Когда мы с Ирой задумались о ребенке, она попросила меня прекратить пить. И я с удовольствием согласился. Прошел месяц, два, три — и я понял, что могу вообще не пить ни грамма. И даже при одной только мысли о том, как засорится мой организм, становилось плохо. С тех пор веселюсь без алкоголя. Прихожу на общепринятые в шоу-бизнесе мероприятия — презентации коллег, показы с обязательными банкетами — и пью чай. Прикольно! Рождение Тимохи нас с Ирой еще больше сблизило. Решили, что теперь и работать надо вместе, чтобы реже расставаться. С Ирой мы часто вместе ездим на концерты, на гастроли, она помогает мне с некоторыми проектами. А сын остается на попечение бабушек.

Ирина: Мы не пропустили ни одного важного момента в жизни ребенка! И первый зуб, и первый шаг, и первое слово… Мы редко надолго уезжаем. Единственный раз оставили Тимофея на две недели. Просто я так устала, что взмолилась: «Влад, давай отдохнем!» И мы полетели в Таиланд. Но названивали домой по два раза в день, моя мама уже говорила в шутку: «Вы уже надоели! Дайте нам с ребенком отдохнуть от вас!»

У Тимофея с Владом полное взаимопонимание. Например, папа рассказывает ему как взрослому все то, что случилось с ним за день. Вот давал он днем концерт детишкам-инвалидам и так и говорит: «Понимаешь, Тимоша, не все детки рождаются здоровыми… Мы их должны жалеть и помогать, как сможем». Я волнуюсь, думаю: не слишком ли рано перед ребенком такие серь­езные темы поднимать, да и понимает ли он? Но ничего, смотрю — слушает отца, открыв рот. А когда Тимофей не слушается, Влад его не ругает и не поучает, а просто объясняет, почему тот сделал плохо.

Однажды мы спросили Тимофея: «Хочешь братика?» Думали, скажет: да, тут мы и выдадим: а у тебя уже есть! А он будто что-то просек — промолчал. Знакомство со старшим братом у него еще впереди.

Влад: Даниилу уже 12 лет. Когда мы с его мамой развелись, я подписал бумаги, в которых отказался от всего материального имущества. Не хотел быть похожим на своего отца, который, уходя от нас с мамой, забрал все до последней вилки. Хотя в материальном смысле я за сына не беспокоился, его дедушка — очень обеспеченный человек (Владимир Алешин, гендиректор «Лужников». — Прим. «ТН»). Данька похож на меня пластикой, повадками, только светленький. Занимается вокалом, футболом, ходит в детскую театральную студию.

Мы встречаемся с ним на нейтральной территории, его привозит водитель. Раньше, когда он маленький был, ходили в дельфинарий, Театр Куклачева, катались на аттракционах. А сейчас — то в магазин, то в кафешку. Как-то пошли гулять, он говорит: «Пап, мне бы бутсы с шипами — в футбол играть». Мне смешно: у его дедушки целый стадион бутс… А для меня футбольная тема — темный лес. «Ну пойдем купим», — говорю.

Мне жалко Даню: из-за нашего с Ольгой развода ему пришлось рано повзрослеть. В четырехлетнем возрасте испытал сильнейший стресс: папа вдруг взял и ушел. У нас хорошие отношения, доверительные, разговариваем обо всем.

P.S. Влад: Несколько раз я читал о себе: дескать, бедный Сташевский, стал жертвой знаменитого продюсера, ис­­пытал славу, а потом забвение… На самом деле все не так, никакая я не жертва. Кто-то, исчезая с экрана телевизора, испытывает дискомфорт, доходит до самоубийства. А я — счастлив. Когда-то мы с Юрием Шмильевичем делали ежегодно пять аншлаговых сольников. Но это просто был способ лишний раз напомнить о себе, а кормили нас все равно гастроли. Они и теперь продолжают меня кормить. Я даю десяток концертов в месяц — не много и не мало. География не важна — еду в любой уголок страны.

Иногда актеры говорят: я женат на сцене. И я не понимаю: ради чего? Для меня куда важнее личное счастье, любовь. По сути, я сам добровольно ушел из большого шоу-бизнеса. Не хочу играть по его правилам! Мне неинтересно дружить с тем, с кем не хочется, улыбаться нужным людям, ради пиара создавать невероятные интриги вокруг себя. Нынешний шоу-бизнес лишен морали и здравого смысла — это мне не по душе. Да, меня сейчас мало на экранах, зато пришло ощущение душевного покоя. Тот, кто варится в суете шоу-бизнеса, может об этом только мечтать…

Главная страница